Мелекесс-Димитровград

СПИСОК СЁМИНА

Зимняков Геннадий Васильевич

Краткая аннотация

Геннадий Васильевич Зимняков. Поэт, жил в Мелекессе и занимался литературной деятельностью в 1955-1995-х годах прошлого века. Часто печатался в средствах массовой информации Мелекесса-Димитровграда, Ульяновской области, реже - в центральных газетах и журналах. При жизни не издал ни одной книги своих сочинений.

Друзья и ценители его таланта на свои личные средства издали его сборник стихов под названием «От чистого сердца».

Вступление от составителя сборника

Чтобы рассказать историю появления этой книжки, а заодно узнать больше о его авторе, который жил в ХХ веке, я расскажу о предыстории появления рукописного оригинала и о некоторых вехах биографии его автора.

Геннадий Васильевич Потёмкин (псевдоним – Зимняков) родился в 1936 году в селе Карсун Ульяновской области. В семье была сестра Валентина. Отец призвался на фронт, а вернувшись вскоре умер –дали о себе знать серьёзные ранения.

Жили небогато, так как мать растила детей одна. Поэтому она решила переехать на место жительства ближе к родственникам, в село Русский Мелекесс, Мелекесского района. Там семья обосновалась в небольшом купленном, домике. Жили на скромные колхозные трудодни, а в подсобном хозяйстве было несколько соток земли, и мелкая живность.

После окончания средней школы Геннадий поступает в Мелекесский государственный педагогический институт на филологический факультет. В одной группе с ним учатся будущие герои его поэтического багажа и друзья в дальнейшем жизненном пути: Ирина Резкова, Валентина Мосиенко, Римма Межевова, Саша Финкер и другие. После окончания ВУЗа работает в школах Мелекесса учителем, пишет стихи. Ещё в школьные годы его кумиром был Сергей Есенин.

Как романтик и патриот своей Родины в своих первых опусах Геннадий воспевает российскую природу, родной край. Вскоре он познакомился с журналистами местных газет и литераторами. Стал регулярно посещать заседания литературного клуба «Черемшан», учился у более опытных писателей, отдавал на их суд свои, ещё не совсем отшлифованные, стихи. Лучшие из них были рекомендованы и напечатаны в газетах «Знамя коммунизма» и «Знамя труда», а также в областных газетах «Ульяновская правда» и «Ульяновский комсомолец».

Первыми его наставниками были фронтовик, журналист, литератор, военный корреспондент, учитель школы и первый руководитель «Черемшана» Иван Дмитриевич Хмарский, поэты Евгений Ларин и Яков Рогачёв, прозаик Анатолий Жуков, а также ульяновские писатели Николай Рябинин, Владимир Пырков, Николай Благов, руководитель ульяновских литераторов Григорий Коновалов (в будущем известный классик советской литературы). Отшлифованные и доработанные стихи стали печататься в городах Поволжья, центральных российских изданиях, в журналах «Сельская молодёжь» и «Волга».

Работал он в 1955-1980 гг. (с перерывами) корреспондентом газеты «Знамя труда». В этой же газете я тоже начинал журналистом в 1990 году. Просматривая старые подшивки, мало обращал внимания на рассказы и стихи за подписью Потёмкин или Зимняков, так как был журналистом и мало интересовался литературой. А зря.

Готовя к изданию эту книгу стихов Геннадия, я вновь обратился к тем же подшивкам, но уже как писатель. Трудно не заметить его талант и в прозе (я насчитал около двух десятков замечательных рассказов), и в стихах, его отличное знание фактуры, в данном случае сельской, динамичности и остросюжетной направленности. Более точные оценки стихам дали профессиональные писатели (опубликованы в конце книги). Но главной целью своей жизни Геннадий считал издание отдельного сборника стихов. Он просто бредил этим.

Несмотря на то, что он женился по любви на хорошей девушке Серафиме и отъездом на её родину в Арзамас, его жизнь пошла наперекосяк. Постоянно мучила серьёзная болезнь, трагическая смерть матери (сгорела вместе с домом). Заработанных денег катастрофически не хватало, на присылаемые из газет и журналов скудные гонорары можно было лишь посидеть со своими друзьями журналистами и писателями за бутылкой вина, чтобы снять накопившиеся стрессы. В литобъединении «Черемшан», а также в подобных кружках в Арзамасе и Горьком (ныне Нижний Новгород) местные писатели, члены Союза писателей после детального разбора его стихов давали рекомендации для центральных изданий. Но их мало печатали, для отказа придумывая разные причины.

Из письма к Валентине Мосиенко: «С публикациями в периодике - одна морока! Окончательно убеждаюсь: нужны личные контакты. Даже у Толи Жукова в «Новом мире» ничего не вышло с моими стихами. Он отдавал их заведующему отделом поэту Коваль-Волкову, а попали они к тем, кто (судя по двойным фамилиям, стоящим под ответами) распяливал на заре человечества Христа! А я ведь - насквозь Русский. «Стихи, - ответили они мне, - имеют определенные достоинства, но планка критериев поэтических публикаций в редакции сейчас значительно поднята» или «…ваши стихи не прошли по конкурсу».

А вот из «Огонька» (тоже какая-то Анна Гедымин): «...Пишете Вы умело, профессионально владеете словом, формой... ряд строк, образов побуждают видеть в Вас художника, способного на многое...», или «…ваши стихи привлекают своей образностью, поэтической фантазией, искренней душевной интонацией. Однако...» , а дальше вежливо-наставительное «но к сожалению …». Сказали бы честнее: «Мы де Вас, тов. Потемкин, не знаем и знать не хотим...».

Геннадий видел и чувствовал, что есть люди, даже из числа литераторов, которые осторожничают, приспосабливаются к любым обстоятельствам и мнениям. Они могут идти против своего ума и души, лишь бы жилось им спокойно. Они такие причесанные, прилизанные, смирненькие, ну, как манекены в промтоварных магазинах! И обязательно партийные, то есть благонадежные. Такие литераторы легко и много печатаются, встречаются с читателями, выступают по радио, телевидению. Лезут, как говорится, во все щели, приобретают известность. А пишут серенько, пресно, холодно, бездушно. Читатель это видит, чувствует и отворачивается от них. Стоит ли так жить, задаёт он себе вопрос. И сам же на него отвечает.

Я не встречался лично с Геннадием Васильевичем, но его рассуждения из письма к В.М. (так сокращённо он подписывал свои тёплые посвящения в стихах Валентине Мосиенко) полно и по существу характеризует его со всех сторон. «Настоящий литератор (особенно поэт), - пишет он, - человек мятежный, неподатливый, даже самолюбивый (гордый), обидчивый (легко ранимый), печальный и веселый, безалаберный, бескорыстный и добрый, безбоязненно пропускающий через свое сердце все токи жизни. Он не может быть ежедневно одинаковым. Он постоянен только в одном: в любви к родной земле, к простому люду. Пишет и пробивается к читателям он трудно (за редким счастливым исключением).

Еще труднее живет, презирая спокойствие. У меня так все и получается (за исключением спокойствия). А чем все это кончится - не ведаю. Но я живу по совести, по чувствам, не прибегая к умственным изощрённостям. Я вижу светлых людей, верю в них. Они поймут и поддержат меня. Сегодня же я живу только верой в себя. Да еще ты... Ты - единственная сейчас, кто искренне болеет за меня, верит в меня, делает мне добра и этим прибавляет мне сил и вдохновения. Спасибо, голубушка».

Лишь Валентина его понимает, защищает, поддерживает в трудные дни не только духовно, но и материально. В сборнике немало таких посвящений и «Валюше», и её мужу Виктору. Среди его искренних друзей был и остался им до конца жизни наш мелекесский писатель Анатолий Жуков «от сохи» (работал в совхозе имени Н.К.Крупской бухгалтером), ставший классиком российской литературы, позже перебравшийся в столицу.

Снова цитирую письмо к Валентине Мосиенко: «О Толе Жукове я тебе однажды писал. Это профессиональный прозаик (из наших, мелекесских), окончил в свое время литинститут, работает в «Советском писателе», хочет как-то помочь мне издать сборник там, в столице. Я познакомился и подружился с ним еще в студенческую пору. Съездил к нему в Москву. А в издательстве «Советский писатель», где он работает, его не оказалось... Он находился дома после операции. Поехал к нему в Люберцы. Встретил он меня просто и мило. Посидели за обедом, потом перешли в его кабинет. Толя сразу стал просматривать мою рукопись.

В целом, как я понял, рукопись произвела на него впечатление. Он сам отвезет ее в «Современник» и поговорит, чтобы к ней отнеслись повнимательней, а то, заметил он, там всякие люди подвизаются, порой «слепо режут» рукописи. Уехал от него с хорошим настроением и со светлой надеждой... Интересно и светло пишет. Талантлив, а вот поди ж ты, тоже не гремит... Странная какая-то эта штука - известность. Без конца лобызает тех, кто ее и не заслуживает, а от достойных отворачивается. Капризная мадам...».

И опять его мечты о сборнике. Из письма к В.М.: «Валюша, если не при жизни, то вскоре после моей смерти сборники у меня выйдут - в Горьком, в Москве, а там - Бог даст, - в Саратове или Ульяновске. Правда, из Москвы пока ничего нет... И еще хочу составить из наилучшей своей лирики сборничек стихов для Ульяновска. Перетасовываю и пропускаю через машинку около 400 стихов. Готовлю поэмы, иные крупные вещицы...».

«Милая Валя! ...Спасибо тебе за литстраницу. По-новому взглянул на свои стихи. По-прежнему удовлетворен ими. И публикация на сей раз хорошая, без всяких помарок. Сразу же пошарил взглядом вокруг нее - нет ли лескинских стихов. Их, к сожалению, не оказалось... Оказывается, жизнь Диму (Лескин, мелекесский поэт, примечание Н.С.) тоже каким-то образом изрядно потрепала, подорвала здоровье и теперь держит его, как я понял, в тягостных тисках быта. Зовет меня в Мелекесс.

Я, как мог, взбадривал его, пообещал всячески помочь ему, как только окажусь в Мелекессе. Думается мне, что он там совсем одинок… ...Когда буду в Мелекессе, приведу в порядок имеющиеся у меня письма, записки, заметки. Верю, составится любопытная книга. Возможно, примусь за крупный роман. Давно его уже обмозговал, уже приступил к нему урывками. ...Хочу решительно вторгнуться в большую литературу. Уже есть с чем делать это уверенно, и я уже знаю, как это начать.

Ну, а загнусь - прибирай к рукам весь мой архив (про письма не забывай, особенно берегите, что от близких мне литераторов - Благова, Жукова, Рябинина, Рачкова, Еремеева... Разбери этот архив «по косточкам» с толковым и чистосердечным писателем, отберите все лучшее и не дайте этому пропасть, будь хозяйкой публикаций, вплоть до сборников...».

А так он пишет о себе: «У меня больше народности, напевности, разнообразия ритмов. Словом, я - это я. Пусть не самобытен - традиционен, предан русской классике и народному творчеству, но самостоятелен. И теперь уже и сам себе признаюсь - состоявшийся поэт. А кто и как меня расценит - Бог им судия!».

Могу только добавить к его словам, что ни я, ни бог точно не будем судьями. А по достоинству и с профессионализмом оценить его творчество могут лишь профессиональные писатели, члены Союза писателей России после того как они ознакомятся не только с этим сборником, но и со всем его разнообразным по жанру творчеством в газетно-журнальных публикациях, и с любезно предоставленной личной перепиской поэта со школьным Учителем, самозабвенно любящим любую поэзию, но непререкаемым авторитетом остаётся творчество своего друга, сокурсника, самобытного русского писателя.

Пользуясь случаем я тоже выражаю глубокую признательность Валентине Павловне за то, что она честно и высоко пронесла через всю жизнь свою дружбу к бессребреннику, простому русскому парню, непризнанной, но явно одарённой личности. За то, что затраченные финансы на издание этого сборника не стали для неё выше личного благополучия. Хотя в сегодняшнем мире как раз наблюдается всё наоборот. Для нынешнего поколения её пример будет ещё одним не виртуальным, а реальным примером высокой нравственности и долга прошедшего поколения.

Отдельный сборник Геннадий так и не смог издать. Но он его всё же составил из своих лучших произведений и, в это трудно поверить, от руки переписал в блокнот формата А5 и оформил как книгу. Пронумеровал страницы (180 штук), составил Содержание из 145 стихотворений и с дарственной надписью (приведена на первой странице данного сборника) вручил его своей Валюше.

Отходя в мир иной в 1993 году он предвидел финал и ещё за несколько лет до этого дня выразил в виде посвящения художнику Саврасову:

Умирал в нищете и безвестности,
В тусклом свете холодного дня,
Одиночества, мрачности, бедности, -
Ничего, никого не кляня.
…………………………………………
Свет-Россия, заря незакатная,
Как помянет певца своего?

Николай Сёмин, член Союза писателей России (Московское городское отделение), г.Димитровград Данная публикация взята из книги «От чистого сердца» автора Геннадия Зимнякова и оформленная Н.Сёминым. 2016 г., 202 стр., 75 экземпляров. Типография ООО «Колор-Принт».

Материал предоставлен журналистом и писателем города Димитровграда Николаем Николаевичем Сёминым.

Вернуться на основную страницу "СПИСОК СЁМИНА".